Work Text: 正文：
Версо всегда наблюдал за ней.
维索总是默默注视着她。
Изредка возвращаясь в Люмьер — тот самый, который остался от «настоящего» (хотя что здесь вообще было настоящим?), выброшенный аксоном куском земли в море.
偶尔回到卢米埃尔——那个被阿克索恩抛入海中的、源自「真实」世界的残片（虽然这里究竟何曾真实过？）。
На темных берегах — спасая её из-под града световых ударов срисованного Алиной Ренуара, пришедшего за тотальным уничтожением всех участников очередной Экспедиции.
在漆黑海岸边——从阿丽娜·雷诺瓦复刻体的光刃暴雨中救出她，那个为彻底消灭本届远征队所有成员而来的存在。
До присоединения к Экспедиции 33 — следовал по пятам, через шаг, наступая на чужие протоптанные следы невидимой тенью до тех пор, пока не пришла пора принять непосредственное участие в судьбе группы.
在加入第 33 远征队之前——他如影随形地踩着前人足迹，保持着一步之遥的跟随，直到必须亲自介入团队命运的时刻来临。
Он смог спасти её снова, но не смог (не собирался — четко твердит подсознание) спасти Гюстава, и тогда пришлось не просто наблюдать, но и искать подход. Пытаться поддерживать, что у настоящего Версо с настоящей Алисией выходило на порядок лучше, чем у них с Маэль поначалу.
他再次救下了她，却没能（潜意识尖锐地强调——本就不打算）拯救古斯塔夫，于是不得不从旁观转为主动接近。尝试给予支持，真正的维索与真正的艾丽西亚配合得天衣无缝，而他们与梅尔初期却磕磕绊绊。
И в этом была разница.
这便是区别所在。
Маэль была собой, несмотря на копну длинных рыжих волос, уложенных почти как у Алисии; несмотря на голубые глаза, в которых в отличие от Алисии, плескалась вовсе не беззаботная радость, полагающаяся шестнадцатилетней девчонке в небедной семье известных Художников, а тяжелый груз пережитых потерь и глубокий страх за завтрашний день.
梅尔始终是梅尔，尽管顶着与艾丽西亚相似的火红长发造型；尽管那双蓝眼睛里荡漾的并非无忧无虑的欢愉——那本该属于出身优渥艺术世家的十六岁少女——而是历尽沧桑的沉重与对明日将至的深切恐惧。
Версо отчаянно пытался совместить до боли привычное с абсолютно незнакомым, но ему удавалось выловить лишь едва знакомые черты. Маэль была незаконченной песней, в которой Версо знал только музыку, где-то по пути к инструменту растеряв слова.
维索拼命将刻骨铭心的熟悉与全然陌生拼合，却只捕捉到零星似曾相识的轮廓。梅尔是首未完成的歌，维索仅识得旋律，却在执起乐器的途中遗失了歌词。
Они, если честно, были совершенно разными.
说实话，她们截然不同。
Там, где Алисия смолчала и подчинилась бы родительской воле или излишне завышенному авторитету старшей сестры, Маэль не преминула бы отстоять свою точку зрения, доказать, что она что-то умеет, даже если это касалось ничего не значащих мелочей вроде темы еды на ужин у костра или споров о том, кто сможет убить больше невронов за отведенное время — она, Люнэ или «старый странный жестраль»?
在阿莉西娅会保持沉默、顺从父母意志或过度崇拜姐姐权威的地方，梅尔绝不会错过捍卫自己立场的机会，证明自己有所长——哪怕只是些无关紧要的琐事，比如篝火晚餐该吃什么，或是争论谁能在限定时间内猎杀更多神经兽——是她、露涅，还是那个‘古怪的老猎犬’？
Маэль была бойцом до мозга костей, закаленным не одними битвами, но и жизнью в Люмьере до попадания на Континент. Лишившись родителей после Гоммажа и сменив не одну приемную семью, она не сломалась. Хотя могла. Особенно после смерти Гюстава.
梅尔是个彻头彻尾的战士，不仅在战场上历经淬炼，流落大陆前在卢米埃尔的生活同样磨砺了她。戈玛日事件失去双亲后，辗转多个寄养家庭的她并未被击垮。尽管她本可能崩溃——尤其是在古斯塔夫死后。
И это Версо в ней восхищало.
而这点正是维索所钦佩的。
Восхищало то, как иногда она отторгала любые его попытки наладить с ней контакт, четко идя по наученному пути. Восхищался боевыми навыками, когда она всухую уделывала Моноко, а затем восхищался ее добротой — после блистательной победы Маэль всегда приносила тому пару-тройку ног невронов в качестве утешительного приза, которые Моноко, пускай и с привычным ворчанием, но принимал.
令他着迷的是她有时会斩钉截铁地拒绝他所有试图建立联系的举动，沿着既定轨迹前行。他钦佩她的战斗技巧——当她干净利落地击败莫诺科时，更折服于她的善良——每次辉煌胜利后，梅尔总会给那个嘟囔着抱怨却依然接受的家伙带去两三根神经元触须作为安慰奖。
Алисия… была почти полной противоположностью.
艾丽西亚…几乎截然相反。
Молчаливая и замкнутая в себе, очевидно, ушедшая в себя еще сильнее после смерти настоящего Версо, она всегда была тяжелой на подъем. Алисия прекрасно рисовала, но постоянно принижала собственные достижения (в основном из-за критики Клеа, которая никогда не могла угомониться в отношении младшей — как будто они всегда были детьми, и Клеа просто обязана лишний раз подергать сестру за волосы). Версо постоянно пробовал сгладить углы в общении между ними, но и он не был всемогущим. Он честно старался отвлечь Алисию от собственных демонов, однако они всегда возвращались.
这个在真正的维索死后愈发沉默内敛的姑娘总是难以敞开心扉。她画技精湛却不断贬低自己的成就（主要源于克莱娅永无休止的挑剔——仿佛她们永远都是孩子，而克莱娅非得时不时揪妹妹辫子不可）。维索总试图缓和她们之间的紧张关系，但他毕竟不是万能的。他真心想帮艾丽西亚摆脱心魔，可那些阴影总是卷土重来。
Даже нарисованный кистью Алины Версо хотел бы, чтобы настоящая Алисия многому научилась у Маэль.
即使是由阿丽娜的画笔描绘出的维尔索，也希望真正的阿莉西娅能从玛艾尔那里学到很多。
Потому что ненастоящей назвать её точно было нельзя.
因为她确实不能被称作不真实。
Версо продолжал наблюдать за ней даже после того, как стал частью Экспедиции, и через некоторое время случайно заметил, что это незначительное действие стало обоюдным.
维索在加入远征队后仍持续观察着她，直到某天意外发现这个微不足道的举动已变成双向的默契。
На Версо смотрели во время боя, когда тот с нескрываемой искренней яростью вскидывал меч и клинок, а после удара быстрым движением ладони откидывал налипшие от пота на лоб волосы; наблюдали за поздним ужином, заинтересованно, но украдкой смотря поверх языков пламени, находясь друг напротив друга. На нем задерживали взгляд дольше допустимого, думая, что он не чувствует его спиной, когда тот снимал плащ для чистки и обнажался до рубашки.
人们注视着战斗中的维索——当他带着毫不掩饰的暴怒挥动刀剑，又用掌心快速抹去额前汗湿的碎发；在深夜篝火晚餐时，隔着跃动的火焰与他四目相对，目光既好奇又躲闪。更多视线长久停留在他脱去斗篷清理时裸露的衬衫背影上，自以为他感知不到那些逾越界限的凝视。
Версо делал вид, будто ничего не замечает, в надежде, что эта… ситуация разрешится как-то сама собой, без его ведома, и продолжал жить как умел, игнорируя все возможные вещи, приходящие ему на ум будто из ниоткуда.
维索假装什么都没注意到，希望这种……情况能在他不知情的情况下自行解决，继续按自己的方式生活，无视那些仿佛凭空出现在脑海中的一切可能。
Ему хотелось, чтобы она на него так смотрела. Не Алисия — Маэль.
他希望她也能这样看着他。不是阿莉西娅——而是梅尔。
И это, с точки зрения любого Версо, была ужасная мысль.
而从任何一位维尔索的角度来看，这都是个可怕的想法。
Сегодня у него было то-самое-настроение, но на этот раз он не стал звать на свое «выступление» ни Маэль, ни Эскье, ни кого-либо другого. Хрома податливо прогнулась под его рукой, забурлив на кончиках пальцев: рояль из особняка Дессандров материализовался на траве, точно всегда на ней и находился.
今天他正有那种心情，但这次他没有邀请梅尔、埃斯基耶或任何其他人来观看他的“表演”。钢琴在他手下顺从地弯曲，指尖下泛起涟漪：德桑德罗宅邸的三角钢琴在草地上具现化，仿佛它一直就在那里。
Опустившись на скамью и вслепую пробежавшись по черно-белым клавишам, Версо моментально об этом пожалел. Вдохновение — вещь противоречивая, и уходит так же быстро, как и появляется — волнами. Он окинул взглядом Монолит вдалеке и сидящую под ним Художницу, ощутив новый прилив нескончаемой тоски.
维索跌坐在长凳上，手指盲目地划过黑白琴键，立刻为此感到后悔。灵感是种矛盾的东西，来得快去得也快——如同潮汐般起伏。他远眺着那座巨石碑，以及坐在碑下的女画家，心中涌起一阵新的无尽忧郁。
Пальцы по инерции потянулись к клавишам слева, так их и не коснувшись.
手指出于惯性伸向左侧的琴键，却终究没有触碰。
— Почему не играешь? ——为什么不弹了？
Голос Маэль, по-особенному оживленный сейчас, вызвал мурашки по загривку Версо. Он ощутил себя оголенным, прерванным в какой-то интимный момент, и это словно изначально было частью какого-то искусного плана, про который он ничего не знал. Версо натянул на себя усталую, но искреннюю улыбку — как, в самом деле, Маэль можно не улыбнуться в ответ?
梅尔此刻异常活泼的嗓音让维索后颈泛起一阵战栗。他感觉自己被赤裸裸地打断在某个私密时刻，这仿佛从一开始就是某个他毫不知情的高明计划的一部分。维索挤出一个疲惫但真诚的微笑——毕竟，面对梅尔谁能忍住不回以笑容呢？
Особенно когда даже от мимолетного проявления эмоций ее лицо светится ярче, чем все умело нарисованное полотно из звезд.
尤其是当她脸上因稍纵即逝的情感流露而焕发光彩时，那光芒比任何精心绘制的星空画卷都要璀璨夺目。
— Не чувствую вдохновения, — непринужденно ответил Версо, поворачивая голову вбок на чужой голос. — Откуда ты знаешь, что я не играл до этого? Следила за мной?
"我感觉不到灵感，" 维索随意地回答，侧头转向陌生的声音。"你怎么知道我之前没在演奏？一直在监视我吗？"
Версо пытается отшутиться, чтобы скрыть истинные эмоции и отчего-то колотящееся сердце, как он это делал всегда. Маэль не хватает опыта: она не видит его замысла полностью, хотя, возможно, догадывается — и только.
维索试图用玩笑掩饰真实情感和那颗不知为何狂跳的心，他一贯如此。梅尔经验尚浅：她未能完全看穿他的意图，尽管或许有所察觉——但也仅此而已。
— Может быть и следила, — она лукаво опускает глаза вниз, не решаясь сесть рядом, просто находясь поблизости. — Да и вообще… Половина Континента слышит, как звучит твой рояль, когда ты играешь.
"也许确实在看着，"她狡黠地垂下眼帘，不敢坐得太近，只是待在附近。"而且...整个大陆有一半都能听到你弹钢琴时的琴声。"
— Звучит как что-то не очень хорошее, — Версо посмеивается, нажимая несколько раз на одну и ту же клавишу, точно проверяя её слова. — Мне уже чувствовать себя виноватым перед всеми невронами, которым я мешаю спать?
"听起来不是什么好事，"维索轻笑着，反复按着同一个键，仿佛在验证她的话。"我是不是该为打扰所有神经元的睡眠而感到内疚了？"
— Вовсе нет. Мне нравится твоя музыка.
——完全没有。我喜欢你的音乐。
Версо неприятно ведет. Ему кажется — нет, он уверен, — что в этой фразе заложено нечто большее, чем было сказано.
维尔索的行为令人不快。他觉得——不，他确信——这句话里蕴含的深意远不止表面所言。
— Я присяду? — 我可以坐下吗？
Он кивает не сразу, заблудившись в своих возможных «если» и «вдруг». Когда они с Маэль оказываются практически плечом к плечу, Версо чувствует непонятно откуда взявшийся жар, приливший к щекам, будто школьник, увидевший красивую девочку из параллельного класса на празднике, а не юную девушку с лицом его сестры.
他没有立刻点头，迷失在自己可能的“如果”和“万一”中。当他们和梅尔几乎肩并肩站在一起时，维索感到一股莫名涌上脸颊的热度，就像个在节日上看到隔壁班漂亮女孩的男生，而非面对一张酷似他姐姐面孔的年轻女子。
— Сыграй мне. ——为我弹一曲吧。
Не просьба и не приказ — простое утверждение. Простое, как смена дня и ночи. Как ежедневный ритуал по ведению записей в журнале Гюстава. Как объятия с Эскье. Маэль знает, что Версо не сможет ей отказать, и пользуется этим, смотря за тем, как из-под чужих пальцев рождается почти что волшебство.
这不是请求，也不是命令——只是一个简单的陈述。简单得如同昼夜更替，如同古斯塔夫每日记录日志的例行公事，如同与埃斯基耶的拥抱。玛艾尔知道维索无法拒绝她，便利用这一点，注视着他人指尖下近乎魔法的诞生。
Он играет что-то из незнакомого для Маэль, и она молчаливо смотрит сначала на его руки, испещренные мелкими шрамами за столетие пребывания на Континенте, а затем на лицо, жутко сосредоточенное — слишком сосредоточенное, и оттого вызывающее подозрения. Она останавливается на его глазах, и когда Версо сдается, не в силах игнорировать этот физически ощутимый взгляд, его пальцы путаются в клавишах, сбиваясь с ритма, вынуждая рояль исторгнуть отталкивающий звук.
他弹奏着对梅尔来说陌生的曲调，她先是默默注视着他那因在洲上百年岁月而布满细小疤痕的双手，随后将目光移向那张异常专注——专注得近乎诡异、因而令人起疑的面孔。她的视线最终停驻在他的双眼上，当维索无法再忽视这如实质般沉重的凝视而败下阵来时，他的手指在琴键间慌乱纠缠，打乱了节奏，迫使钢琴发出刺耳的杂音。
Не для Маэль. 不是为了梅尔。
— Я думала, что тебя ничем невозможно отвлечь, — она почти шепчет, быстро подаваясь вперед, чтобы не дать себе возможности передумать.
"我还以为没什么能让你分心呢，"她几乎是耳语般说道，迅速向前倾身，不给自己反悔的机会。
И целует его. В губы, по-детски неумело, но усердно — стремления добиться желаемого у нее хоть отбавляй. Закрывает глаза, как в романтических книжках, которые ей иногда подбрасывал Гюстав в качестве отвлекающего чтива, ощущая не что иное, как пресловуто описанных «бабочек в животе». Слишком быстро смелеет, проводя языком по потрескавшимся сухим губам.
她吻了他。双唇相接，带着孩子般的笨拙却异常认真——她有着无穷无尽的渴望去追求自己想要的东西。她闭上眼睛，就像古斯塔夫偶尔塞给她的那些浪漫小说里写的那样，感受着所谓的"肚子里有蝴蝶在飞"的感觉。她胆子越来越大，用舌头舔过他干裂的嘴唇。
Версо, застыв каменной фигурой, не отвечает, лишь позволяет себя целовать, разрешает схватить за плечи, а затем обвить руками шею, хотя разум давно бьет во все возможные колокола. Надо это остановить, прекрати, что ты делаешь…
维索如石像般僵立，没有回应，只是任由自己被亲吻，允许对方抓住肩膀，继而环抱住脖颈，尽管理智早已敲响所有警钟。必须停下这一切，快住手，你在干什么……
Это же Алисия. 这是阿莉西亚。
Но она — Маэль!
可她就是梅尔！
Он ловит себя на противоречивой мысли о том, что не хочет, чтобы этот момент заканчивался, и жалеет мгновенно — ему становится чертовски стыдно.
他发现自己矛盾地想着不愿这一刻结束，随即又感到后悔——这让他羞愧至极。
Версо отстраняет Маэль от себя аккуратно, но с нажимом, впившись пальцами в плечи, чтобы не навредить ей и одновременно дать понять, что дальше этого ничего не зайдет. Она, раскрасневшаяся и запыхавшаяся, с бешено бьющимся под униформой сердцем поднимает на Версо полный непонимания взгляд.
维索小心翼翼地推开梅尔，手上却带着不容抗拒的力道，手指深深陷入她的肩膀——既避免伤到她，又明确传递出"到此为止"的信号。她脸颊绯红、呼吸急促，制服下心脏狂跳，仰头望向维索的眼神里盛满困惑。
— Маэль, — строго начинает он, однако интонация выдает его, — я не могу так… Мы не можем.
"玛艾尔，"他严肃地开口，但语调却出卖了他，"我不能这样...我们不行。"
— П-почему? — она снова на поле боя, сразу в защитной стойке. — Это из-за разницы в возрасте? Или моего возраста? Версо, по меркам Люмьера мне уже нужно заводить детей, чтобы они прожили хоть немного до своего Гоммажа.
"为-为什么？"她再次置身战场，立刻摆出防御姿态。"是因为年龄差距吗？还是我的年龄？维索，按照卢米埃尔的标准，我早该生孩子了，好让他们能在自己的戈玛日之前活上一阵子。"
У Версо начинает болеть голова. Мягкость чужих губ все еще фантомно ощущается на его и манит, манит, манит…
维索的头开始疼了起来。他人嘴唇的柔软触感仍如幻影般萦绕在他的唇上，诱惑着，诱惑着，诱惑着……
— Дело не в этом… — он пытается подобрать слова, однако получается откровенно плохо. — Прости. Это сложно. Ты всё поймешь позже.
"问题不在这里……"他试图寻找合适的词汇，却显然表达得很糟糕。"抱歉。这很难解释。你以后会明白的。"
Он вскакивает со своего места, точно в него прилетела молния от Люнэ, и собирается поспешно ретироваться. Едва ли ни единственное, что он мастерски научился делать за прожитое столетие — исчезать, когда того требует ситуация.
他从座位上猛地跳起来，仿佛被露娜的闪电击中一般，准备匆忙撤退。在过去的一个世纪里，他几乎只精通了一件事——那就是在必要时消失得无影无踪。
Маэль хватает его за руку, не давая сделать шаг. Он оборачивается.
玛艾尔一把抓住他的手臂，不让他迈出一步。他转过身来。
— Версо, прошу… — за фразой следует громкий всхлип. — Я не понимаю…
"——维索，求你了……"话语之后是一声响亮的抽泣。"我不明白……"
Он думал, что познал все виды боли за проведенное на Холсте время, но это было даже больнее, чем быть разрезанным напополам.
他原以为在画布上度过的时光已让他尝尽所有痛苦，但这比被一分为二还要痛。
Версо никогда не хотел быть причиной чужих слез, в особенности — её.
维索从未想过成为他人落泪的缘由，尤其是她的泪水。
И тем не менее Версо осознавал — начни он объяснять, это породит еще больше вопросов, на которые он не даст ответов. Не мог Версо объяснить и то, как относился к ней на самом деле, и что делает это ради ее же блага, не желая — в который раз? — цитировать Ренуара.
尽管如此，维索心里明白——一旦他开始解释，只会引发更多他无法回答的问题。他也无法说明自己对她真实的感受，更无法坦言这样做是为了她好，毕竟——第几次了？——他实在不愿再引用雷诺阿的话。
С тяжелым сердцем он, громко выдохнув, прерывисто шепчет, с трудом игнорируя ком в горле:
他沉重地叹了口气，喉头哽咽着，断断续续地低语道：
— Прости. ——对不起。
И вырывает руку. 他猛地抽回手。
Они проводят в томительном молчании около недели.
他们在令人窒息的沉默中度过了近一周。
Версо не предпринимал попыток заново наладить контакт, искренне считая, что так будет лучше, а Маэль делала вид, словно ничего не произошло, пускай все остальные члены Экспедиции понимали обратное.
维尔索没有尝试重新建立联系，真心认为这样更好，而梅尔则假装什么都没发生过，尽管远征队的其他成员都明白事实并非如此。
Она пришла к нему сама, когда Версо, почти отдавшись во власть Морфею, почувствовал легкий толчок в спину, и сразу после — теплоту чужого тела, отвернутого от него.
她自己来到他身边，当维索几乎要屈服于睡神的怀抱时，感到背后被轻轻推了一下，紧接着便是一个背对着他的陌生身体传来的温暖。
Он медленно перевернулся с правого бока на спину, разглядывая через полуприкрытые глаза фигуру рядом с собой: почти в позе эмбриона, Маэль выглядела… уязвимой. Для Версо это был самый искренний жест беспрекословного доверия, несмотря на их — он надеялся — временную размолвку. Кто, как не Версо, знал, что такое подставлять другому спину?
他缓缓从右侧翻过身来仰躺着，透过半闭的双眼打量着身旁的身影：蜷缩成胎儿姿势的梅尔看起来…脆弱不堪。对维索而言，这是最真挚的无条件信任姿态——尽管他们之间存在着（他暗自期盼只是）暂时的隔阂。除了维索，还有谁更懂得将后背托付给他人意味着什么？
— Сиэль заняла Эскье, — все еще отвернутая лицом в сторону Монолита бесцветно признается Маэль, заслышав шуршание травы. Лагерный костер давно погас, оставив после себя тлеющие угли. — А мне холодно. И одиноко, — добавляет совсем уж тихо.
"西耶尔占领了埃斯基耶，"玛艾尔依旧面朝巨石，听到草丛沙沙声时，她毫无生气地承认道。营火早已熄灭，只余下几块闷烧的炭。"而我感到冷。还有孤独，"她极轻地补充道。
Она не спрашивает разрешения прилечь рядом, ставя его перед фактом; да и не нужно ей это — они оба знают, что Маэль поступит так, как считает нужным, даже если Версо будет против. Она не извиняется за то, что разбудила: все еще злится, не понимает, несмотря на то, что черная дыра из чувств, оставленная Версо, успела хоть немного затянуться.
她没有征求躺在他身边的许可，而是直接让他面对既成事实；她也不需要这么做——他们都知道，梅尔会按照自己的意愿行事，即使维索反对。她为吵醒他而毫无歉意：仍在生气，无法理解，尽管维索留下的情感黑洞已经稍稍愈合。
Он сдается без боя, разворачивается к ней всем телом и безмолвно обнимает со спины, крепко-крепко: даже если захочешь — не вырвешься. Маэль тотчас погружается в вязкий покой, словно прикосновения Версо лечебные, и напряженные после бесконечных боев мышцы должны расслабиться как по щелчку пальцев.
他不战而降，转身面对她，整个身体无声地从背后紧紧抱住她：即使你想挣脱也挣脱不了。玛艾尔立刻陷入一种粘稠的平静中，仿佛维索的触碰具有治愈的力量，那些在无尽战斗后紧绷的肌肉，只需一个响指就能放松下来。
Каким-то образом она проворачивается в его руках, плавно, точно боясь спугнуть или испортить момент, и обнимает его в ответ так, как никогда не обнимала Алисия.
不知怎的，她在他怀中灵巧转身，动作轻柔得仿佛怕惊扰或破坏这一刻，然后用阿莉西娅从未有过的方式回抱了他。
Зато так в последний раз его обнимала Жюли… до всего этого.
但上次这样拥抱他的是朱莉…在那一切发生之前。
Её имя неприятно царапает разум у самого края, пробуждая воспоминания.
她的名字像刀锋般划过意识边缘，不悦地唤醒记忆。
Где-то на задворках сознания у Версо снова возникает мысль о неправильности всего происходящего, но он слишком устал и расслаблен для очередного самоанализа. Неделя выдалась тяжелой. А сейчас ему просто… по-примитивному хорошо. Тепло. Спокойно. Безопасно. Он уверен, что Маэль ощущает то же самое.
在维瑟奥意识的某个角落，再次浮现出对一切都不对劲的念头，但他实在太疲惫又太放松，无力进行又一次自我剖析。这周过得异常艰难。而现在他只感到…原始而纯粹的舒适。温暖。安宁。安全。他确信梅尔也有着同样的感受。
— Почему ты спишь в спальном мешке?
——你为什么睡在睡袋里？
Голос Маэль тихий, совсем уж приглушенный, растянутый и немного сонный, но даже так он кожей чувствует ее улыбку.
玛艾尔的声音轻柔，几乎被压低，拖长且略带睡意，但即便如此，他仍能透过肌肤感受到她的微笑。
— Что? ——什么？
— Почему ты спишь в спальном мешке, — она начинает пояснять, — если можешь достать из хромы почти любую вещь? Хоть кровать из особняка.
——你明明能从储物空间里拿出几乎任何东西，"她开始解释，"为什么还要睡在睡袋里？连豪宅里的床都能变出来。
Версо не может противиться этой несуразной глупости и весело хмыкает, зарываясь ладонью в огонь рыжих распущенных волос.
维尔索无法抗拒这种荒谬的愚蠢，愉快地哼了一声，将手掌埋进那团散乱红发的火焰中。
— Не задумывался об этом, — признается честно, — может быть, я не хочу привлекать к лагерю лишнее внимание? Сомневаюсь, что в таком случае я остановлюсь на одной. Сиэль, Люнэ и ты явно захотите свои. А что, если и Эскье попросит? Нас тогда увидят с самого Люмьера, и вдобавок у виска покрутят.
——没考虑过这个问题，——他老实承认道，——或许我是不想给营地招来过多关注？真要那样的话，我怀疑自己会只满足一个人的要求。西艾尔、吕内和你肯定都会想要自己的床。要是埃斯基耶也开口呢？到时候从卢米埃尔城就能看见我们，别人准会觉得我们疯了。
Маэль прыскает, а затем заливисто смеется, представив огромную кровать для огромного Эскье.
玛埃尔先是噗嗤一笑，继而放声大笑起来，想象着为体型庞大的埃斯基耶定制一张巨型床铺的画面。
— Нет такой кровати, которая бы его выдержала, — она продолжает задорно смеяться, обнажив зубы, и Версо подхватывает ее настроение, окончательно забыв про сон.
“没有哪张床能承受得了他，”她继续欢快地笑着，露出牙齿，维瑟奥也被她的情绪感染，彻底忘记了睡意。
— Это точно, — в ответ он треплет ее по макушке, слишком мягко.
“这倒是真的，”他回应道，轻轻揉了揉她的发顶，动作过分温柔。
С сестрами так не делают.
对姐妹可不能这样。
И с не-совсем-сестрами тоже.
和那些不算真正姐妹的人也是如此。
В какой-то момент они сталкиваются взглядами, находясь на одном уровне. Версо видит в глазах Маэль немой вопрос, который повис между ними еще неделю назад, и в его глазах появляется сложно объяснимая печаль. Она тянет ладонь к его небритой, ужасно колючей щеке и гладит кончиками пальцев жесткие волоски, пытаясь теперь со своей стороны забрать его боль. Вопреки ожиданиям, Версо не отстраняется и не отталкивает её — лишь шумно выдыхает и опускает веки.
某一刻，他们的视线在相同高度相遇。维瑟欧在梅尔眼中看到了那个一周前就悬而未决的无声疑问，他眸中浮现出难以名状的哀伤。她将手掌伸向他那未刮胡须、刺得生疼的脸颊，用指尖轻抚那些硬挺的胡茬，此刻试图以自己的方式分担他的痛苦。出乎意料的是，维瑟欧既没有躲闪也没有推开她——只是沉重地呼出一口气，垂下了眼帘。
Они проводят так, вдвоем, еще несколько слишком долгих минут, пока Маэль, движимая любопытством и желанием, не приподнимается на локте, теперь смотря на него сверху вниз:
他们就这样独处了异常漫长的几分钟，直到被好奇与渴望驱使的玛埃尔用手肘支起身子，此刻自上而下地凝视着他：
— Версо… Я знаю, что ты сейчас скажешь, но… Можно я сделаю это? В последний раз. Пожалуйста.
“维尔索…我知道你接下来要说什么，但是…能让我再做一次吗？最后一次。求你了。”
Версо нехотя разлепляет глаза, мысленно коря себя за недальновидность. Знал же, что все к этому придет. Тогда какого черта он позволил ей остаться?
维尔索不情愿地睁开眼，在心底咒骂自己的短视。他明明知道事情会变成这样。那当时究竟为什么鬼使神差地允许她留下？
— Зачем? — простой вопрос, на который нет очевидного ответа, произнесенный без осуждения. Скорее с волнением, которое, как он знал, может вызвать.
“为什么？”——这个没有明显答案的简单问题，不带任何责备地被问出口。更像是带着一种他心知肚明会引发的悸动。
— Я хочу понять… что чувствую к тебе.
——我想弄明白……我对你的感觉。
Этого разговора, как и этих эмоций невозможно было избежать. Версо сделал ошибку, что вообще допустил подобное, и теперь будет расплачиваться за содеянное самым болезненным способом.
这场对话，连同这些情绪，都是无法避免的。维尔索犯了个错误，竟然允许了这样的事情发生，现在他将以最痛苦的方式为所作所为付出代价。
Она — всего лишь бездумно влюбленный подросток, а он бесконечно устал. Устал от нереальной жизни жалкого остатка некогда живущего человека внутри ненастоящего Холста, устал от бесконечного круговорота лиц и смертей, устал видеть чужие страдания и испытывать собственные. Такие, которыми не с кем было поделиться. Даже с Моноко. Он делал слишком много вещей, о которых в последствии жалел, но тот поцелуй недельной давности таковым не был.
她不过是个盲目陷入爱恋的少女，而他早已疲惫不堪。厌倦了这幅虚假画布下苟延残喘的非人生活，厌倦了永无止境的轮回面孔与死亡，厌倦了目睹他人苦难又独自吞咽自己的痛楚——那些连与物述怪分享都无从诉说的苦楚。他做过太多事后懊悔的事，但一周前的那个吻，不在其列。
Разве они не заслуживают хоть на несколько мгновений побыть счастливыми? Даже если это все неправильно?
难道他们不配拥有哪怕片刻的幸福吗？即便这一切都是错误的？
Даже если это все — ненастоящее?
即便这一切都是虚假的？
Посчитав молчание Версо за разрешение и не обнаружив никаких вербальных попыток остановить ее, Маэль наклонилась к его губам, надолго прижавшись к нему своими.
维索的沉默被玛埃尔视为默许，在察觉不到任何言语上的阻拦后，她俯身贴近他的双唇，久久地与之相印。
Этот поцелуй совершенно не похож на предыдущий хотя бы потому, что вместо ожидаемого холодного принятия своей участи, Версо на него отвечает. Не просто отвечает, а перехватывает инициативу, задержав ладонь в чужих волосах, чтобы было удобнее контролировать процесс, и приоткрывает рот в попытке его углубить.
这个吻与先前截然不同，至少因为韦尔索没有如预期般冷漠接受命运，而是做出了回应。不仅回应，更反客为主地用手掌扣住对方后脑加深控制，微微张唇试图让这个吻更加深入。
Щетина жестко колет нежную девичью кожу вокруг рта, но Маэль плевать. Особенно когда их языки соприкасаются в не особо понятном ей, но приятном танце на пару секунд. В конечном счете Версо разрывает контакт и опускается частыми влажными поцелуями по слегка приоткрытой шее, вырывая из Маэль полноценный первый стон.
胡茬刺痛着少女唇周娇嫩的肌肤，但梅尔毫不在意。尤其当他们的舌尖在短暂而陌生的缠绵中相触时——虽不明就里却令人愉悦。最终韦尔索中断了这个吻，转而用密集湿润的轻啄攻陷她微敞的颈项，逼出了梅尔第一声完整的呻吟。
Теперь Версо не просто ведет — ему сносит крышу.
此刻主导的韦尔索彻底失去了理智。
Стоп-кран, состоящий из принципов, по которым жил настоящий Версо, и кучи жизненного опыта, полученного уже его идеально срисованной копией на Континенте, оказался сорван, стоило Маэль опрокинуться на свою часть спального мешка и потянуть его за собой.
当梅尔仰倒在睡袋上并拽着他一同倒下时，那个由真正韦尔索的处世准则与大陆上完美复刻体所积累的人生经验构成的紧急制动阀，瞬间分崩离析。
Он нависает сверху, словно исполин, и целует снова, но не в губы — покрывает поцелуями лицо: лоб, щеки, нос и подбородок. Возвращается туда, где закончил — на шею — и, повинуясь порыву, плотно прихватывает губами тонкую кожу, зная, что там проявится наутро.
他如巨人般笼罩在上方，再度吻下，却非唇齿相接——而是将细密的吻印满整张脸庞：额头、脸颊、鼻尖与下巴。最后回到最初的起点——脖颈处——冲动驱使着他用双唇轻抿那层薄肤，心知黎明时分这里必将绽开痕迹。
Её желание, его слабость.
她的欲望，他的软肋。
У Версо быстро сбивается дыхание — быстрее, чем у распластанной под ним Маэль, которая провоцирует только сильнее, забираясь короткими ногтями ему под рубашку, чтобы оставить на его спине победные следы своего присутствия. Версо бегло расстегивает несколько пуговиц на ее рубашке, увеличивая зону того, куда может опуститься губами, и делает это, одновременно заводя руку между ее ног.
维索的呼吸急促起来——比被他压在身下的梅尔还要快，她只是用短指甲撩开他的衬衫，在他背上留下胜利的痕迹，证明她的存在，这让他更加兴奋。维索迅速解开她衬衫上的几颗纽扣，扩大了他嘴唇可以游走的区域，同时将手滑入她的双腿之间。
Он ни за что в жизни не разрешил бы себе увидеть Маэль полностью обнаженной, и тем более прикоснуться к ней так, без всего. Наличие её одежды, напротив, дает ему иллюзорный моральный карт-бланш: он постарается сделать всё верно в этих условиях неправильности, не переходя границы, которые, в общем-то, и так уже были сильно стерты.
他此生绝不允许自己看见完全赤裸的梅尔，更遑论如此毫无阻隔地触碰她。相反，衣物的存在给了他虚幻的道德豁免权：在这已然越界的错误情境里，他会竭力维持最后的分寸，尽管那些界限早被情潮冲刷得模糊不清。
Дрожащими пальцами Версо опускается к низу её живота, продаливает несколько слоев ткани штанов пальцами там, где находится её естество, до тех пор, пока не ощущает исходящий жар и слышит чужое тихое постанывание откуда-то сверху.
维瑟欧颤抖的手指滑向她小腹下方，隔着层层裤料探寻她的私密之处，直到感受到蒸腾的热度，听见上方传来陌生的细微呻吟。
Как же давно он не испытывал ничего подобного… Правильного и абсолютно неправильного одновременно.
他已经太久没有过这样的感受了…既正确又完全错误。
Эмоции переполняют Версо через край, заставляя двигать ладонью быстрее и давить глубже; покрывать поцелуями шею и плечи, дышать рвано и хрипло куда-то в нагретую дыханием ключицу до тех пор, пока его руку не зажмут крупно дрожащие бедра Маэль, а губы не словят долгий протяжный стон так, чтобы ненароком не разбудить остальных.
汹涌的情绪让维瑟欧失控地加快手掌动作，更深地按压；他啃吻着脖颈与肩膀，将破碎嘶哑的喘息喷吐在发烫的锁骨上，直到麦尔剧烈颤抖的大腿夹紧他的手腕，而他的嘴唇截获一声绵长呻吟——以免惊醒其他人。
После такого они оба — Маэль все же раньше — засыпают практически одновременно, забирая остатки теплоты друг у друга.
事后两人——确切说是麦尔先一步——几乎同时陷入沉睡，互相掠夺着对方残余的体温。
Под утро Версо уходит, снова оставляя Маэль в одиночестве, и избегает ее так долго, как может, за завтраком через костер разглядывая на шее предательски аляповатую, оставленную им же метку.
拂晓时分，维索悄然离去，再次将梅尔独自留下。他尽可能长久地避开她，早餐时隔着篝火，目光落在她颈间那抹由他亲手烙下、背叛般刺眼的印记上。
Никто из них не затрагивают эту тему до самого Гоммажа, когда в Люмьере остаются лишь трое: Версо, Маэль, восстановившая воспоминания Алисии, и настоящий Ренуар в окружении своих творений, грозящийся стереть Холст. Версо пусто сидит на лавочке под мигающим фонарем, не в силах поднять на Маэль-Алисию виноватый взгляд — теперь-то она все поняла. Как он ей и обещал.
直到抵达戈马日之前，他们都对此事缄口不言。当卢米埃尔只剩下三人：维瑟欧、恢复阿莉西娅记忆的梅尔，以及被自己造物包围的真正雷诺阿——他正威胁要抹除画布。维瑟欧空茫地坐在闪烁路灯下的长椅上，不敢抬头看向梅尔-阿莉西娅愧疚的眼神，此刻她终于明白了一切。正如他曾承诺的那样。
Версо ожидал ее гнева. Ожидал осуждающей пощечины, которую тот, несомненно, заслужил; ожидал презрения и ненависти; ожидал чего угодно, кроме рук, взявших его за лицо, и развернувших к себе.
维瑟欧预想过她的愤怒。预想过自己罪有应得的谴责耳光；预想过轻蔑与憎恨；预想过千万种可能，却唯独没料到会有双手捧住他的脸庞，将他转向自己。
С белыми волосами Маэль выглядела еще лучше — хотя куда ей?
银发让梅尔看起来更美了——虽然她原本就无可挑剔。
— Я вижу, что ты так отчаянно прячешь. Версо… Ты зря беспокоишься. Её… Мои настоящие воспоминания… они ничего не изменили. Хочешь, я докажу тебе это, брат?
——我看见你拼命隐藏的东西了，维瑟奥…你的担心是多余的。她…我真实的记忆…什么都没改变。要我证明给你看吗，哥哥？
Маэль настойчиво тянет его на себя, а Версо, не дожидаясь очевидного исхода, смиренно закрывает глаза, принимая собственное поражение и подставляя лицо красно-белым лепесткам.
梅尔执意将他拉向自己，而维瑟奥不等结局昭然若揭便温顺地闭上双眼，认命般仰起脸迎向那些红白相间的花瓣。